Онлайн книга - Дорога к мечте | Автор книги - Marlu
страница 1
Marlu
Дорога к мечте
Сколько себя помнил Божедар Поприй, его душа всегда стремилась к звездам. Их свет и таинственное мерцание притягивали маленького Дарко, как магнит, и настоящим горем становились пасмурные дни, когда весь небосвод скрывался за плотным слоем отвратительных облаков.
— Да что же за наказание господне, — ругалась бабушка, затаскивая внука домой.
Став постарше, он не изменил своим привычкам. Звезды все так же манили. По ночам снились пульсары, квазары, красные карлики и далекие планеты, иногда до последнего камня похожие на родную Землю, а иногда пугающе суровые, но от этого не менее притягательные.
— Дурью-то не майся, — говорил дед, раскуривая трубку, — что это за профессия для мужика: ас-тро-ном. Глупость.
Божедар смотрел на густой слоистый дым, поднимающийся к закопченному потолку, и видел бескрайние просторы космоса с загадочными туманностями и далеким Млечным Путем.
Дед плевался, прогонял:
— Уйди с глаз моих, блаженный!
— Перцы, перцы не забудь полить, — кричала вслед бабка, а он бежал сломя голову к соседнему дому, где жил закадычный приятель Тома Колев.
— Опять со своими поругался? — встречала его тетя Цонка и гладила по голове, жалела, наверное.
Тома понимал Божедара. С ним можно было до скончания века лежать на плоской крыше и смотреть на небо, выискивая знакомые созвездия, наблюдать восход Венеры или просто мечтать.
— Вот вырастем и пойдем в университет на астрофизиков.
— Нет, — Тома был более приземлен и рассудителен, — лучше на космолетчиков. Тогда уж точно увидим космос вблизи. А то всю жизнь и просидим у телескопов.
— У телескопов тоже неплохо, — попытался было отстоять свою точку зрения Божедар, но, подумав, все же согласился: — звезды вблизи гораздо круче.
Они налегали на физику, математику и все, что казалось нужным для поступления в Летную академию имени Яны Златиновой. Дед качал головой, но книжки отбирал, только когда пора было идти в теплицу полоть или поливать ненавистные овощи.
— Ну зачем, зачем нам столько этой дряни, — бушевал на грядках Божедар, но поливал, окучивал, подвязывал… Где-то в глубине души понимая, что для двух стариков тянуть школьника тяжело, что нужно быть благодарным, что не сдали в приют, а взяли на себя такую ответственность. Став постарше, он догадался, что дед с бабушкой нагружали себя и его работой, чтобы не думать, не вспоминать о трагедии, сделавшей единственного внука сиротой.
Они подавали документы вместе. Проходили медкомиссию тоже вдвоем. Друзья не разлей вода. Казалось, так будет всегда.
— Шансы у нас отличные, — говорил Тома и чуть свысока поглядывал на остальных мальчишек и девчонок, стайками перелетавших от кабинета к кабинету.
Открывая белую дверь под номером двадцать три, Божедар не ожидал подвоха. Мужчина в белом халате, шапочке и очках в тонкой оправе пригласил присесть и долго смотрел на монитор.
— Давно это у вас? — он указал на какие-то темные плоски на экране.
Божедар пожал плечами.
— Насколько я могу судить, это очень старая травма. По всей видимости, часть кости вот здесь, — врач обвел кружком мутное пятно, — и здесь, заменены специальным материалом, который наращивал слои в соответствии с вашим взрослением.
Божедар снова пожал плечами — ничего такого он не помнил. Шрамы на теле воспринимал как данность, они были всегда.
— Да, уникальная технология, — задумчиво произнес врач и сдвинул шапочку на затылок, — но, к сожалению, это закрывает вам путь в летную академию.
Ему показалось, что он ослышался:
— Что? Что вы сказали?
— С вашими имплантами нельзя быть космолетчиком. Перегрузки, перепады давления… Вы должны быть абсолютно здоровым человеком, чтобы отвечать за жизни и здоровье других, за доверенные вам грузы, технику и сами корабли. Знаете, сколько стоит один космический корабль?
— При чем тут это, — Божедару казалось, что небо упало на Землю, или его забодал соседский бык Буян. Поддел рогами, покатал по земле, прошелся копытами. Ощущения, наверное, немногим отличались бы.
— Абсолютное здоровье, — терпеливо повторил врач, и Божедар впервые обратил внимание, какие неприятные у него глаза: серые с коричневыми пятнами. И бородка. Маленькая, мерзкая, пегая козлиная бородка. Посланец из ада, ни дать ни взять.
— Я здоров! У меня ничего не болит!
Он повторял это снова и снова, даже когда Тома вел его домой. Божедар не слышал ни слов утешения, ни причитаний бабки, ни окриков деда. Ему казалось, что он умер и находится в странном вакууме, где нет света, где звуки превращаются в неясный шум.
Наверное, он бы долго приходил в себя. Возможно, хороший психолог сделал бы выздоровление почти полным, и мысль о звездах и дальнем космосе со временем бы перестала причинять боль. Но у него был дед, который считал, что мужчинам не пристало так демонстративно страдать.
— За что! — Божедар заорал и попытался выбраться из бочки с дождевой водой.
Дед макнул его еще пару раз.
— Довольно, или еще?
Божедар хватал ртом воздух, успев нахлебаться отдающей краской воды. Себя стало жалко, и он, вцепившись за края бочки, тихонечко завыл.
— Ну что ты как баба, — проворчал дед и окунул его голову в воду. — Хватит ныть-то. Жизнь не кончилась.
— Я ничего не хочу, — отрешенно произнес Божедар.
— А я хочу, — сказал дед жестко. — Хочу, чтобы в старости обо мне позаботились, чтобы жить со своей старухой в доме, а не в богадельне. Звезды звездами, но иногда нужно и что-то ближе них видеть. Так что с завтрашнего дня пойдешь лаборантом в НИИ экспериментальной ботаники. Я договорился.
Сначала работа не нравилась. Обязанности тяготили и казались нудными. Недели шли за неделями, и он постепенно втягивался и стал находить особое, почти извращенное удовольствие, наблюдая за ростом культур в чашках Петри или за цветом реагента в пробирке. Вокруг была странная, непонятная и оттого притягательная жизнь.
Тома благополучно поступил. Первое время прятался и не выходил на связь, но звонил то деду, то бабке, то засылал мать узнать, как дела у приятеля. Беспокоился.
— Ну что ты, в самом деле, — Божедар связался сам, — ты же не виноват.
— Я себя слишком неловко чувствую, как будто предал тебя.
— Глупый, было бы хуже, если бы ты предал мечту. Просто так получилось. Никто не знал…
Дед-то, конечно, был в курсе, но спрашивать, почему не рассказал, Божедар не стал. Догадался и так.
— Не обижаешься?
— Это на судьбу надо дуться. Не находишь, что это глупейшее занятие? Лучше расскажи, как у тебя дела.
Звезды продолжали манить. После трудового дня Божедар все так же поднимался на крышу, ложился на спину и смотрел вверх. Иногда звонил другу, слушал и не слышал его голос, неохотно рассказывал о себе:
— Да у меня все так же, о чем говорить?
А потом в один прекрасный миг вдруг понял: все, пора отпустить мечту. Тома как раз, захлебываясь от восторга, трещал о первой практике на симуляторе.
— Ты не представляешь, насколько это здорово! Нас привели в точную копию капитанской рубки легкого крейсера PJ-1A класса, а там приборы, мониторы, на которые можно вывести что хочешь — хоть карту звездного неба, хоть параметры реактора или содержания кислорода в воздухе любого помещения. Все, вот просто все! Представляешь?
Божедар представил и сел. Простая мысль, которая до сих пор не приходила в голову, поразила не хуже рождения сверхновой: жизнь проходит в бесплодных мечтах и сожалениях о невозможном. Вон Тома гордится и немного рисуется — катер, крейсер, тип, категория, модификация. Потом пойдет астронавигация и прочие тонкие науки, и между ними разверзнется пропасть. Пойти в астрофизики или радиоастрономы, как хотел когда-то? Слушать музыку Вселенной, сидя сиднем на Земле, вот уж не надо! Чего-чего, а обрекать себя на сочувствие со стороны друга, а то и откровенную жалость, Божедар хотел меньше всего.
Он скомкано попрощался — зовут, мол, чай пить. Созвонимся. Дал отбой, но еще долго сидел, обняв колени, и думал, пока за ним не пришел дед.
— В какой университет пойти лучше, — огорошил его Божедар вопросом, — на биолога учиться?
Отчего именно на биолога, Божедар себя не спрашивал. Выбор казался очевидным — работа в лаборатории была достаточно интересной. Он помогал почти на всех этапах исследований, и каждый раз результат ошеломлял, потому биология в качестве альтернативы была совсем неплоха. Хотя бы тем, что от звезд отстояла достаточно далеко. Когда-нибудь, в далеком-далеком будущем, он, убеленный сединами академик с мировым именем будет снисходительно улыбаться капитану дальней астронавигации, слушать о скуке в дальних полетах и утешать: что делать, работа такая. Зато мечта сбылась. А вот я… Потом ответить на срочный вызов, извиниться, уйти и случайно забыть на столике в кафе научный журнал. Со статьей, которая открывает новые законы природы, например. Или… Что «или» Божедар пока не мог сформулировать, но стимул жить дальше появился, как появилась и новая мечта. Пусть немного приземленная, пусть всего лишь желание подняться в глазах товарища и не видеть жалость в его глазах, но хоть такая.
Учиться на биолога оказалось ничуть не легче, чем на космолетчика. Голова пухла. Времени катастрофически ни на что не хватало. Приходилось спешно наверстывать основы, которые раньше казались ненужными. Порой он падал на кровать, прижимал к себе старого плюшевого мишку и едва не плакал от бессилия и досады. Хотелось плюнуть, забыть и не вспоминать больше никогда, но мелкий червячок свербел внутри: неужели сдашься? Неужели отступишь? Проявишь слабость, покажешь себя ничтожеством? Он злился на себя, и эта здоровая злость помогла идти вперед. Дед был доволен. Хотя, если вдуматься, при чем здесь дед?
Бабушка сдала как-то сразу. Она казалась вечной, неизменной, как свет Арктура или Сириуса. И вдруг слегла. Божедар не придал значения — мало ли, прихворнула. Обойдется. Врача, правда, вызвал, цыкнул на деда, чтобы не ворчал, но сидеть дома возможности не было — защита на носу. Отзывы, рецензии, научная новизна. Оппонент-злыдень…
Христину Поприй ангелы забрали аккурат во время защиты. Божедар вернулся домой радостно-возбужденный: ни одного черного шара! Полная и безоговорочная победа! А дома на пустой кухне дед… Не дед — старик, сидел и раскачивался из стороны в сторону.
— Как же так? — спросил Божедар в пустоту.
Похороны, поминки, какие-то люди, лиц которых не разглядеть, не вспомнить.
— Можно я на память о Христине возьму что-нибудь? — это тетя Цонка, голос знакомый.
— Да, конечно.
Ей можно. Хорошая соседка. Они с бабкой дружили вроде бы.
— Вот, заколку для волос. Можно?
— Неужели вы думаете, что мне для вас заколки жалко? — Божедар вымучил из себя слабую улыбку.
— Держись, мой мальчик, — Цонка прижала его к груди. — Держись. Жаль, что мой Тома далеко.
— Жаль…
Дни потекли унылой чередой. Один был похож на другой, как брат-близнец. Работа валилась из рук. Все заманчивые предложения и гранты потеряли смысл и не стоили той бумаги, на которой были напечатаны. Недавние планы казались смешными и ненужными. Австралия? Какая Австралия, когда по огромному пустому дому неприкаянно бродит дед. Как его оставить, если он и не ест, и забывает куда шел?
— Дед…
— Христина, ее нет.
— Пойдем обедать.
В огромной кухне — без бабки она вмиг стала непомерно большой — было неуютно. Никто не топтался у плиты, не покрикивал, торопя обедать. Да и с обедом были проблемы. Божедар как мог стряпал, только получалось плохо — никто не учил, а свои любимые рецепты бабка записывала таким птичьим языком, что и сам Шомпольон бы не разобрал. Ресторанную еду дед не признавал, как игнорировал и стряпню по видеоурокам.
Ругаться с ним было бесполезно. Упертый старый хрыч.
— Что ты сказал?
— Сыч ты, дед, нелюдимый.
— Какой есть уж, таким и помру.
От таких разговоров хотелось выть и не думать, что деду годков уже сильно близко к сотне.
Он ушел тихо. Просто не проснулся утром.
— Хорошая смерть, — тихо сказала тетя Цонка и похлопала Божедара по руке.
— Хорошая, — согласился он, на самом деле не воспринимая слов. Да и как смерть может быть хорошей?
— Ох, мальчик, жениться тебе надо.
Божедар не видел связи.
— Зачем?
— Как же ты один? Или дом продай, квартиру купи. Обстановку смени. Да и зачем тебе теперь такой домище?
— Как зачем? — он смотрел на соседку и не верил, что она могла так сказать. Как расстаться с родным домом, с частью себя? С домом, где поколения за поколениями семьи издавали первый крик и испускали последний вздох?
— Ох, Дарко, — покачала головой тетя Цонка и ушла — пришел гробовщик, договариваться.
Похороны прошли как в тумане. Люди — и знакомые, и незнакомцы — подходили, говорили какие-то слова, наверное, правильные, наверное, уместные, но к пустоте внутри добавилось глухое раздражение, которое ворочалось там, как медведь в берлоге. Он испытал огромное облегчение, когда все ушли.
Божедар прошелся по комнатам. Заглянул в комнату к бабке, затем к деду, не отдавая себе отчет в том, что делает, соблюдая некий пока еще неясный и непривычный ритуал. И поднялся к себе в комнату.
Через два дня там его и нашел Тома.
— Сидишь?
— Их больше нет, — отрешенно сказал Божедар, тиская в руках потрепанного медведя. — Я никогда не задумывался и верил, когда дед говорил, что это отец купил мне игрушку. Что это память о нем. А ведь это неправда.
— Почему? — Тома присел рядом.
— Сам подумай, — Божедар грустно усмехнулся, — Они попали в аварию. Мать была на шестом месяце. Ее держали на аппаратах, чтобы плод немного подрос. Кто бы стал покупать игрушки нерожденному малышу? Деду, наверное, хотелось, чтобы у меня хотя бы что-то было от отца.
— Или бабушке, — добавил Тома.
— Или бабушке, — согласился Божедар.
— Не держи горе в себе. Поговори.
— Если начну, зареву в голос, как девчонка.
— Когда потеря так велика, то и мужчине не стоит стыдиться слез. Они заслужили быть оплаканными.
Божедар мотнул головой, но Тома придвинулся ближе, крепко обнял, не дал вырваться. Еще какое-то время Божедар сопротивлялся, отворачивал лицо и судорожно шмыгал носом, а потом словно плотину прорвало. Уткнулся в жесткое плечо, обтянутое шершавой тканью, и разрыдался. Цеплялся за друга как за последнюю соломинку, и ревел, не в силах остановиться. До спазмов, до судорог.
— С-спа-асибо, — с трудом успокоившись, едва выговорил он.
— Поспи, тебе надо отдохнуть. Завтра мы уезжаем.
Тома растянулся рядом с ним на постели прямо в чем был, поверх покрывала. У Божедара не было сил удивляться, только подвинулся ближе к краю.
— Спи, — еще раз повторил Тома и накинул на них обоих плед, валявшийся в изножье.
Утром Божедар проснулся с тяжелой головой, но умиротворенный. Горе больше не пригибало к земле, не давило свинцовой тяжестью.
— Как ты? — сонно спросил Тома.
— Нормально, — подумав, ответил Божедар. — Спасибо, что…
Тома отмахнулся и спрыгнул на пол.
— Ух, холодно! Собираемся, у нас очень мало времени. Звездолет МЧС вылетает через два дня. Я его командир, и моим произволом штатный биолог у нас ты.
Божедар зябко повел плечами и подошел к окну. Земля была покрыта инеем, а из низко повисших туч сеялся мелкий колючий снег.
— Как-то неожиданно, — он постучал ногтем по стеклу, но, наверное, Тома прав. Стоит хотя бы на время уехать.
— Пойдем к матери завтракать. Она, наверное, уже и заждалась. Разоспались мы.
— И все-таки я не понимаю, зачем вам биолог.
— Я тебе по дороге все объясню. Введу в курс дела.
— Пойдем, — Божедар оглядел свою комнату — отсюда и брать-то особо нечего. Смену белья разве что, да бритвенные принадлежности.
— Экипаж на полном обеспечении, у нас даже трусы форменные, — подтвердил его мысли Тома и ухмыльнулся.
Божедар кивнул. Взял с кровати плюшевого медведя и сунул за пазуху. Оставить мишку одного в холодном запертом доме он не смог.
-1-
